Софья была всего лишь племянницей императора, что как бы уравнивало ее по женской линии с племянником императора маркграфом Альбрехтом, брак с которым своей дочери русский князь видел недостаточно почетным, а вместе с тем понижало и иерархический статус самого Ивана III [Alef 1985, р. 96].
Ему удалось добиться официальной формулы «братства» во взаимоотношениях с Максимилианом, будущим императором, заключив с ним в 1491 г. договор о союзе и обменявшись грамотами, в которых каждый правитель именует другого «брат». В направленном Максимилиану русском проекте договорной («докончалыюй») грамоты, которая была желательна для Москвы, а также в грамоте Ивана III Максимилиану (16 августа 1490 г.) последний назван «братом» [ПДС, т. 1, с. 37, 39]. Однако в московской верительной грамоте послам, также 16 августа, Максимилиан именуется лишь «приятель наш возлюбленный», в соответствии с верительной грамотой послам Максимилиана 17 февраля 1490 г., где Иван III назван (в русском переводе) «другом» [там же, с. 35, 26-27]. Максимилиан согласился на термин «брат» и отношения «братства»: в договорной грамоте, привезенной 30 августа 1491 г. от Максимилиана русскими послами (она датирована 22 апреля 1491 г.), Иван III назван «по Божьей воле начальник и государь всея Русии... наш любовный брат»; между правителями устанавливается «дружба, и любовь, и братство, и единачство»; в верительной грамоте послам Максимилиана (2 июня 1491 г.) Иван III также назван «единый государь русский, наш милый брат». В записи речей посла Георгия фон Турна, прибывшего в Москву 20 ноября 1491 г., появляется даже обращение к Ивану III «царь всеа Руси», «един царь всеа Руси» [там же, с. 66-69, 73, 77, 78].
